| |
| сегодня: 10/12/2018 |
 |
издается с 2001 г. |
Проза
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (11/10/06)
Долетели они, как я и говорил, прекрасно. Дальше добирались автобусом. Ехали весело, ели кошерные бутерброды, пели песни на еврейскую тематику. Уже на месте, сразу же набросились на ларёк с сувенирами. Накупили открыток с видами бараков и сценами расстрелов. Подписали их лаконично: <Мама, папа, не волнуйтесь! Я в Освенциме. Здесь хорошо>
Состоящая из дерьма —
Александр Кобринский (10/10/06)
Мое приближение к однофамильцу Ревекки Абрамовны завершилось тем, что он с невозмутимой улыбкой расстегнул куртку, и я первый и последний раз в жизни увидел пояс шахида.
Кафе «Патрисианна» —
Дмитрий Огма (09/10/06)
Что-то, может быть, из детства, из юности, неясное, ускользающее, будоражащее нечто внутри, нечто доброе, светлое, человеческое, давно покойное, невостребованное, едва живое. Что-то из того времени, когда люди ещё не придавали значения меркантильному качеству взаимоотношений.
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (09/10/06)
Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что приземистый сарайчик, в котором по уверениям Вики, торговали продовольствием, не только закрыт, но и намертво заколочен досками. Зато соседний павильон, пошире и посолиднее, предлагавший, судя по вывеске, <галантерейные товары>, был неожиданно открыт для посетителей. У входа стояла телега с полусонной лошадью, очевидно ожидавшей своего хозяина.
Кафе —
Дмитрий Огма (06/10/06)
Пока она говорила, Кормлев смотрел на нее внимательно, немного удивленно и грустно. Она, казалось, не замечает этого взгляда и говорит более для себя или, может быть, для кого-то, кого здесь не было. Потом они помолчали немного, глядя в окно. Казалось, что-то образовалось в пространстве между ними, сгустилось, потянулось за окно, к одиноко раскачивающемуся листу, сложилось в треугольник, невидимый, но явно ощущаемый той частью души, где пряталось одиночество
Кафе —
Дмитрий Огма (05/10/06)
Лодка наша затонула, помнишь? Когда подняли её, значит, Михалыч работал там…. Покореженный металл, завалы, гниющие трупы, и всё такое, жуть страшная короче! Несколько дней не спал, когда вытащили его зятя, сдали нервы, упал в обморок! Представляешь себе, Михалыч и в обморок?!
Подражание Хармсу —
Наталия Гулая (04/10/06)
Напротив сидел человек с нехорошей улыбкой и шустрыми глазами. Девушка на тонких ногах, глядя на Ерофеича, начала смущаться, прикрываясь газетой, и строить ему из-под газеты глазки. Подавляюще-крупный мужчина гулко ударял ладонью о поручни и пристально вглядывался в лица пассажиров
Кафе "Патрисианна" —
Дмитрий Огма (03/10/06)
Кормлева удивило не ставшее уже привычным единение этих двоих, а загадочно-решительное выражение их лиц и бегающие глаза! Сзади, на некотором отдалении, понурив голову и постоянно оглядываясь, шел Лёша
Кафе "Патрисианна" —
Дмитрий Огма (02/10/06)
В процедурной творился веселый кавардак! Пациент Иван Михайлович, капитан второго ранга, с подспущенными штанами, смеясь взахлеб, скакал по процедурному столу, опрокидывая на пол биксы, «стерильный материал» и коробки с препаратами
Будни дурдома —
Михаил Лапшин (29/09/06)
Прошло много времени. И вот я получаю свою маленькую пенсию… Зачем, зачем я всё это делал? Зачем глотал всякую гадость, проходил шоковую терапию, проходил все эти круги ада? Чего я, в сущности, добился? Да ничего. Болен я или нет? Да, наверное, очень болен
Вавилон —
Алексей Серов (28/09/06)
Тут только я заметил, что уже стемнело, а Валентина все еще не одета – как была днем в этом своем почти отсутствующем купальнике, так и сейчас. Наклонилась плеснуть водки мне в стакан: груди качнулись заманчиво, выпукло в мерцающем свете костра; каждая – словно язык приличного колокола, в который звонить и звонить
Будни дурдома —
Михаил Лапшин (27/09/06)
Кстати, насчет Ф.М. Достоевского. По каким-то причинам психиатры до смерти боятся этого автора. Достаточно один раз произнести его имя - и все, вам хана. На вас ставится большой и жирный крест. Читайте на здоровье все, что угодно: Кафку, Беккета, Паскаля, Деррида, Библию, «Курочку-Рябу», Коран, «Три поросенка» - это все ничего. Что же касается Достоевского, то это очень страшный и подозрительный писатель
Вавилон —
Алексей Серов (26/09/06)
Судьба, оказывается, сорок лет вела меня к бездонному озеру, водила-водила по пустыням людским и вывела в эту реликтовую болотистую местность. А тут я брошен был, словно щенок за борт лодки. Хочешь жить дальше – плыви. Хочешь жить вечно – плыви, зараза!.. Плыву, Господи, изо всех сил гребу, барахтаюсь
Будни дурдома —
Михаил Лапшин (25/09/06)
Меня благополучно выписали с диагнозом: неврастения, статья 8"б". Армия была позади, настроение улучшилось. Но так уж заведено, что дурдом - это живой автономный организм, попав в который один раз, непременно окажешься там вновь, тебя непреодолимо влечёт туда какой-то мистической силой.
Вавилон —
Алексей Серов (22/09/06)
Должен признаться, меня давно не привлекают нимфетки. Никогда особо не привлекали. И чем больше мне становится лет, тем яснее я понимаю, что самое возбуждающее в женщине – это ум. Вернее, так: ум плюс тело. А в этом свежем, горячем теле какой может быть ум?.. Или она действительно пыталась играть со мной? Думала, что заманивает, дразнит, а я клюю на эту приманку?
Мастер некролога —
Олег Гонозов (21/09/06)
А так как своего крематория в городе пока нет, имеем выходы на загородную котельную, работающую на твердом топливе – эффект тот же. Урны под прах всегда в ассортименте и только импортные. И не какой-нибудь там дешевый Китай, а самая настоящая Германия. По желанию клиента мы можем пристроить ее где угодно, вплоть до столичного колумбария на Ново-Девичьем кладбище. Последнее желание клиента – для нас закон.
Вавилон —
Алексей Серов (20/09/06)
Номинально это был все еще город, но уклад жизни здесь соблюдался почти уже деревенский. В две стороны тянулась улица одноэтажных деревянных домов, пыльная дорога была не асфальтирована, покосившиеся гнилые заборы наводили уныние и, как ни странно, одновременно вызывали и какое-то очарование, доступное лишь сердцу человека, родившегося в России. Даже моему сердцу.
Мастер некролога —
Олег Гонозов (19/09/06)
В редакцию он возвращался уже совсем другим человеком – неистовым борцом за счастье, равенство и братство всех народов! В считанные минуты преображался в доморощенного философа и оратора в одном флаконе – кто бы знал, как заведующий отделом писем любил поговорить, а говорил он в таких случаях до пены во рту – были бы слушатели.
Вавилон —
Алексей Серов (18/09/06)
Накануне дня рождения был в церкви – хотел точно выяснить, можно ли отмечать сорок лет, устраивать праздник. Многие считают, что нельзя. Плохая, дескать, примета. Отстоял службу. Молодой попик, помню, крестился уверенно и даже щегольски, так, словно ордена себе на грудь привешивал. После я подошел к нему со своим вопрос
Фото на паспорт —
Анна Никольская (15/09/06)
«Что общего у кентавров, ангелов и обитающих в тропических странах песчаных блох-саркопсилл? – спросил ведущий у игроков. – Прошу, отвечает Анатолий Вассерман».
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (14/09/06)
Вика хмыкнула, но возражать не стала и после пары секунд размышления сделала свой ход, немного боязливо посматривая в оставшиеся карты в ожидании дальнейшего развития игры. Однако она зря беспокоилась: выиграть ей, правда, не удалось, но и в дураках мы её тоже не оставили.
За речкой —
Игорь Кецельман (13/09/06)
Калитка с вертушкой, дорожка, посыпанная кирпичом, и крыльцо с расстеленной тряпкой. Коричневая кнопка звонка, он прижал ее, но не услышал отзвука в глубине дома и тогда постучал в дверь. Бабуся лет шестидесяти, круглая, небольшая, а лицо пухлое, белое, улыбчивое.
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (12/09/06)
Впрочем, Машу я понимал очень хорошо. Ей тогда как раз исполнилось 28 – самое время для женщины устраивать свою жизнь, или даже немного поздновато. Вот она и решила не упускать этот шанс. Она и так уже в жизни довольно много упустила.
Капучино из топинамбура —
Елена Шахновская (11/09/06)
В рецепте было написано: очищенные клубни топинамбура две минуты бланшировать в кипящей воде. Отваренный топинамбур размять с молоком. Взбить топинамбуровую смесь в две чашки для кофе-капучино, добавить по ложке сливок. Подавать, украсив красной икрой.
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (08/09/06)
Мне-то лично многое в его отношениях с женщинами стало понятно в тот первый вечер в боулинге (ещё даже до того, как случай наглядно продемонстрировал мне кое-что из моих догадок). Когда работаешь в баре, автоматически становишься почти профессиональным психологом.
Длинные ноги Кафки —
Глеб Нагорный (07/09/06)
Ты – где культура, я – где понятия о ней. Ты – где люди, а я – там, где Кафка. Ты – где сказка о страшном, я – где страх…
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (06/09/06)
Я бы мог, по крайней мере, рассказать ей, что Влад уже месяц как женат, но почему-то не сделал этого. Может быть, не верил, что такая ерунда сможет их теперь остановить. А может, не хотел портить отношения с Владом, которые во многом были для меня куда важнее забот о Викином благополучии.
Вы не знаете, что это? —
Наталия Гулая (05/09/06)
Нет, сначала это был сапог. Изящный такой, на шпильке, вроде Апеннинского полуострова. И, проплывая мимо величественных и не очень профилей, прекрасных дам, чудовищ, парусников, даже кто-то сюжетно вписывался во всю эту облачную зыбкость
Проводник —
Екатерина Васильева-Островская (04/09/06)
не могу всё-таки не признать, что если и существуют на свете тексты, чьё влияние на человеческую психику может иметь совершенно непредсказуемые последствия, то мы здесь безусловно имеем дело с одним из них.
Слова и ветер —
Сергей Соловьёв (01/09/06)
Первое импульсивное движение руки в сторону книжных полок – к Пушкину. И первая неожиданность: во всем объеме сказанного им о вещах первостепенных – о языке сказано с мизинец.
Страницы:
[1]
[2]
[3]
[4]
[5]
[6]
[7]
[8]
[9]
[10]
[11]
[12]
[13]
[14]
[15]
[16]
[17]
[18]
[19]
[20]
[21]
[22]
[23]
[24]
[25]
[26]
[27]
[28]
[29]
[30]
[31]
[32]
[33]
[34]
[35]
[36]
[37]
[38]
[39]
[40]
[41]
[42]
[43]
[44]
[45]
[46]
[47]
[48]
[49]
|
